Истории участников 3Dtoday Fest: Вадим Иванов

В последнее время мы публикуем немало примеров применения 3D-печати в медицине, а сегодня поделимся рассказом об одном из российских энтузиастов этого направления — петербургском детском нейрохирурге Вадиме Иванове. Медицинская 3D-печать принимает разные формы, от производства кастомизированных ортезов и ортопедических стелек до изготовления макетов для предоперационной подготовки и даже вживления металлических и полимерных 3D-печатных эндопротезов. Присутствие аддитивных технологий постепенно нарастает, пусть и не так быстро, как хотелось бы. Врачи, интересующиеся аддитивным направлением в медицине, есть и в России, причем прямо в нашем сообществе 3Dtoday. С одним из них мы и познакомим вас сегодня.Вадим Иванов закончил Ставропольскую медицинскую академию, после чего продолжил обучение в Санкт-Петербурге, где живет и работает по сей день. После ординатуры он поступил в аспирантуру, получил квалификацию преподавателя-исследователя, а ныне занимает должность оперирующего нейрохирурга детского нейрохирургического отделения федерального государственного бюджетного учреждения «Национальный медицинский исследовательский центр им. В. А. Алмазова». Через его руки в год проходят 100-150 больных детишек, в восьмидесяти процентах случаев требующих реконструкции черепа и лица. Аддитивными технологиями Вадим интересуется давно, в основном читая профильную литературу, а первое знакомство произошло во время учебы: в занятиях использовались пособия, выполненные из фотополимерных смол методом стереолитографической 3D-печати. Идея предоперационной печати родилась уже в процессе клинической деятельности, когда появилось много детей со сложными деформациями. Вадим обратился к интернет-поиску, где натолкнулся на объявление об открытии магазина 3D-печати, чей хозяин приглашал всех желающих заглянуть на огонек, посмотреть на ассортимент и поболтать о сущности бытия в целом и 3D-принтерах в частности. Этим человеком оказался Иван «Пластмаска» Москвичев — хорошо известный блогер и модератор нашего портала. Узнав об интересах Вадима, Иван предложил помочь с переходом от теории к практике, то есть с 3D-печатью моделей для предоперационной подготовки на своем оборудовании.«За клинические данные меня засудят», — смеется Вадим, и он, конечно же, прав. Тем не менее, кое-какими интересными подробностями, только без разглашения врачебной тайны Вадим поделился у себя в блоге. Один из примеров в его практике — ребенок с синдромом Крузона, бикоронарным краниосиностозом. Пациента ранее прооперировали в другом учреждении, а в Центр Алмазова он поступил с жалобами на обширные дефекты костей черепа с пролабированием мозгового вещества в костные дефекты. Дополнительное обследование выявило краниоцеребральную диспропорцию, то есть несоответствие объема черепа объему головного мозга. Ребенку требовалось одновременно выполнить и расширяющую реконструкцию, и краниопластику дефектов. Для подготовки к сложной операции использовался 3D-печатный макет черепа в масштабе 1:1, а точная 3D-модель была получена конвертацией томографических снимков. Первые модели в практике Вадима печатались на 3D-принтере Ultimaker 2 Ивана, а затем к делу подключилась компания PICASO с фирменными Designer X PRO. Свой собственный 3D-принтер Вадим так и не приобрел: работа отнимает до восьмидесяти часов в неделю, так что заниматься изучением 3D-моделирования и 3D-печати просто нет ни сил, ни времени. Казалось бы, подобными вещами должны заниматься профильные специалисты за счет медицинских учреждений, чтобы не тратить драгоценное время и не особо обширные личные финансы врачей. Мы не могли не поинтересоваться, как с этим обстоят дела в нашей медицине:

Конечно же, хотелось бы прояснить вопросы с финансированием и сертификацией. Как мы понимаем, пока все держится на энтузиазме. Была ли хоть какая-то поддержка со стороны Вашего работодателя или государства? Пытаетесь ли Вы добиться такой поддержки?

Нет, поддержки ждать не приходится. Идея с закупкой принтера в клинических целях заглохла — сложно объяснить, зачем медицинской организации 3D-принтер. Возможно, отчасти это связано с малым распространением печати в клинической медицине, а может быть с устаревшими подходами среди научных деятелей. Сложно сказать. Добиться пытаемся, но весьма специфическими методами: поскольку мы люди науки, пока все сводится к публикациям и подъему значимости метода. За 2018 год были сделаны доклады на международных конференциях в Минске и Тель-Авиве, печатались постерные доклады, вышла статья о 3D-печати в издании высшей аттестационной комиссии. Безусловно, мои данные войдут в диссертационную работу, а на данный момент нашим учреждением подан проект клинической апробации по предоперационной подготовке на 3D-печатных моделях. Если проект будет утвержден Минздравом, то постараемся вывести печать в медицинский стандарт. А пока готов стоять с объявлением «Приму в дар 3D-принтер» у метро (улыбается).Как на идею медицинской 3D-печати смотрят Ваши коллеги, принимают ли участие?

Определенный энтузиазм есть, но надо понимать, что для нормальной работы с 3D-печатью необходимо знать сам компьютер, программное обеспечение, уметь обработать «сырое» СКТ, создать модель. Ну, сложно популяризировать метод без наличия принтера. Очень интересуются клинические ординаторы (это уже врачи, проходящие специализацию по нейрохирургии), молодые специалисты и студенты. Каковы вообще перспективы не только в плане моделирования, но и 3D-печати имплантатов с точки зрения сертификации? Странность ситуации заключается в том, что с одной стороны мы имеем уже немало примеров вживления 3D-печатных эндопротезов, но с другой стороны вроде бы отсутствует нормативная база. Как это вообще сейчас работает в России — на свой страх и риск? Бывали ли случаи использования 3D-печатных имплантатов в Вашем учреждении?

Да, для меня ситуация не менее странная. Мы используем огромное количество биодеградируемых пластин из PLLA, PLGA. Они стоят безумных денег в то время, как сам полимер — относительные копейки. Я бы с радостью занялся клиническим исследованием, но не имею достаточной технической базы — тема очень сложная. Все что вживлялось — действительно на страх и риск врачей. К сожалению, при плохих исходах лечения даже неграмотный юрист сможет без труда засудить врача за использованием подобной методики. Внедрение метода 3D-печати имплантируемых изделий — это длительный процесс, который требует знаний медицинских, знаний технических, знаний юридических, немалых финансов и энтузиазма исследователей. У нас в центре очень жесткие рамки стандартов оказания помощи, мы подобным не занимались.Как поясняет хирург, по крайней мере изготовление прототипов для подготовки к операциям не требует специальной сертификации. Перспективной областью применения представляется и 3D-печать демонстрационных моделей для студентов, ординаторов и даже самих пациентов, так как наглядные демонстрации облегчают общение с людьми, далекими от знания анатомии. Вадим Иванов примет участие в празднике 3D-печати 3Dtoday Fest, где продемонстрирует различные медицинские модели, расскажет о пороках, методах лечения и той роли, которую во всем этом играет и может играть 3D-печать.

Праздник 3D-печати 3Dtoday Fest пройдет 9 февраля в Санкт-Петербурге. Программа фестиваля и информация о билетах доступны по этой ссылке. Приходите, будет интересно и познавательно!